Реакция промышленных предприятий на пандемию оказалась более пессимистичной, чем на введение западных санкций
Ведомости от 24.04.23
Банк России расширил публикуемую им на регулярной основе статистику, представив данные о кредитовании российских предприятий с 2019 г. по начало 2023 г. Это сложный в событийном плане период, в течение которого экономика России испытала сначала пандемический, а затем санкционный шоки. Согласно постулатам экономической теории, рост неопределенности затрудняет долгосрочное планирование деятельности предприятий, увеличивает риски, ухудшает финансовое положение, что усиливает их спрос на краткосрочные займы.
Так и получилось. На практике самая острая негативная реакция бизнеса на рост заболеваний COVID-19 и антиковидные ограничения совпала с начальной волной распространения инфекции в первые восемь месяцев 2020 г. Уже в феврале до многолетнего минимума снизилась доля предприятий, не планирующих брать кредит (38%). Об этом говорит статистика опросов предприятий, аккумулируемая в рамках «Российского экономического барометра» (РЭБ), проекта, который реализуется в ИМЭМО РАН уже более 30 лет. А в апреле 2020-го удельный вес предприятий, находящихся, по оценке их руководителей, в нормальном и хорошем состоянии, достиг своего минимума с 2015 г. (61%). В мае объемы кредитования упали до годового минимума (4,2 трлн руб.). При этом ухудшение положения предприятий и рост потребности в краткосрочных займах определили рост числа выданных кредитов до 291 000 при снижении их размеров до 22 млн руб. в среднем. Количество предоставленных кредитов в августе стало абсолютным максимумом за весь период раскрытой статистики Банка России.
Пандемический шок прошел относительно быстро, и к концу 2020 г. удельный вес предприятий в нормальном или хорошем состоянии, по оценке респондентов РЭБ, вернулся к своему среднему значению (80%) и даже превысил его. С декабря 2020 г. по май 2022 г. наблюдался очередной цикл снижения размеров кредитов. Но в целом среднемесячный объем кредитов рос: в 2019 г. он составил 4,8 трлн руб., в 2020-м – 6,2 трлн, в 2021-м – 7,1 трлн. Лишь в 2022 г. он снизился до 5,5 трлн руб.
Тайны кредитного цикла
С января 2020 г. по январь 2023 г. практически одновременно растут до максимальных значений два, казалось бы, взаимоисключающих показателя: трехмесячные скользящие средние объемов выданных кредитов предприятиям и удельный вес предприятий, не планирующих брать кредиты. На первый взгляд все должно быть наоборот: чем меньше спрос, тем меньше кредитов. Это так, если исключить динамику процесса и не принимать во внимание поведенческие аспекты.
Пока накапливаются кредиты и растет задолженность, отражаемая статистикой, меняются оценки ситуации и планы на будущее экономических агентов – становится больше тех, кто не видит целесообразности новых займов. Согласно статистике опросов РЭБ, в декабре 2019 и 2020 гг. респонденты отмечали максимумы долговой нагрузки, а в мае – июле 2022 г. указывали, что она «выше нормы». После этого объемы кредитования имели тенденцию к снижению, и, соответственно, уменьшалась доля предприятий, не планирующих брать кредиты. Происходило это до достижения показателями своего очередного минимума, после которого начинала работать обратная логика. Так было весной 2020 и 2021 гг. В мае 2022 г. рекордно высокие оценки уровня задолженности привели к дроблению размеров кредитов до очередного минимума. Столь же явное влияние санкций на этот тренд не просматривается.
На динамику общего объема кредитования влияет и структура кредитов – валютных и рублевых. Следовало бы предположить, что пандемия, вызвавшая нарушение цепочек поставок, закрытие отдельных производств и в целом снижение внешнеэкономической активности, должна была прежде всего привести к снижению спроса на валютные кредиты. Но среднемесячный объем предоставленных валютных кредитов в доковидном 2019 году составил 500 млрд руб., в 2020 г. – 1,1 трлн руб., в 2021 г. – 700 млрд руб., а в 2022 г. – 600 млрд руб. То есть фактическое валютное кредитование экономики в пандемийном 2020-м было больше, чем в 2019 г., в 2,3–1,3 раза. А падение объемов в 2022 г. объясняется началом действия еще и фактора санкций, который как минимум на полгода парализовал импорт, а вместе с ним и спрос на валютные кредиты со стороны импортеров.
Трехмесячные скользящие средние объемов валютного кредитования и новых случаев заболеваний ковидом с января 2021 г. связывает сильная положительная корреляция (0,8). Это напрочь маскирует объективный цикл внешнеэкономической деятельности. Сложно уловить влияние санкций на динамику кредитования, исключив фактор заболеваний, которые весной – летом 2022 г. достигали своего очередного максимума и в России, и в мире. Очень тесно переплелись COVID-19, его последствия и санкции. На вопрос о том, сократились бы или нет в результате санкций валютные кредиты в 2022 г. в отсутствие пандемии, сегодня сложно дать однозначный ответ. Но в целом реакция промышленных предприятий на пандемию 2020–2021 гг. оказалась более пессимистичной, чем на введение массированных западных санкций в 2022 г.
И о процентах
Рассматривая кредитные циклы 2019–2022 гг., нельзя пройти мимо динамики процентных ставок, которые претерпели и рекордное снижение, и рекордный рост. Амплитуда колебаний ключевой процентной ставки Банка России составила почти 16 процентных пунктов. Сказалась ли процентная ставка на объемах кредитования? К сожалению, однозначного утвердительного ответа на этот вопрос нет. В интервале с января 2019 г. по апрель 2021 г. Банк России последовательно снижал ключевую ставку с 7,75 до 4,25%. Среднемесячные объемы рублевых кредитов в этот период составили 4,8 трлн руб. В период с мая 2021 г. по февраль 2022 г. (до санкций) Банк России повышал процентную ставку с 4,25 до 9,5%, при этом среднемесячный объем рублевых кредитов достиг отметки 6,4 трлн руб. В первом случае средняя процентная ставка составила 5,89%, во втором – 7%. Резкое повышение ставки в марте 2022 г. не было основной причиной последовавшего сжатия кредита. Как и последующее снижение ставки сложно назвать мотивацией к восстановлению кредитования во втором полугодии 2022 г.
Наберусь смелости сказать, что в спросе на кредиты помимо факторов, указанных выше, играли роль не столько значения ключевой ставки процента, сколько фактические ставки, устанавливаемые банками для своих клиентов, а они на всем рассматриваемом интервале были значительно выше и не так резко снижались, как того, наверное, желал Банк России. Средняя ключевая ставка за весь рассматриваемый период составила 7,18% (20% максимум и 4,25% минимум), а средняя фактическая ставка кредита, которую называли респонденты РЭБ в опросах, – 9,41% (максимум – 18%, минимум – 7%). Фактор процента не влиял на степень оптимизма или пессимизма предприятий – они, возможно, его и не заметили.
На практике решения Банка России по уровню ключевой ставки сильнее отражались в доходности вкладов, чем в стоимости кредитов. В результате этого процентная маржа банков, особенно в 2021 г., была достаточно высокой и обеспечивала рост банковских прибылей до рекордных значений. Но к кредитованию предприятий это прямого отношения не имело.
