Насколько эффективной окажется новая структура власти «исламского эмирата»
Ведомости от 25.08.21
Занявший большую часть территории Афганистана «Талибан» (запрещен в РФ) начинает формировать новую схему управления страной. В прессе появились сообщения о том, что с этой целью будет создан совет из 12 человек.
Как оценить создаваемую талибами систему с точки зрения сравнительной политологии? Афганистан, согласно заявлениям талибов, окончательно отказывается от либеральной демократии. Правительство не будет формироваться путем всеобщих выборов, даже фиктивных, как во многих недемократических странах мира. Исламская форма правления, как ее понимают в Афганистане, не предполагает, что голос отдельного человека в принципе значим.
В лучшем случае демократия для афганцев – это лойя-джирга: это когда собирают представителей племен (старейшин и т. п.) и территориальных групп. Фактически это форма «одобрямса» (возможно, с какими-то дополнительными рекомендациями) того, что предлагают те, кто этот форум собрал.
Либеральная демократия в Афганистане хромала давно. Избрание свергнутого президента Ашрафа Гани оба раза выглядело сомнительно. Мало того, что сотрудник Всемирного банка и бывший гражданин США легитимировал себя как просто представитель всех пуштунов, для чего вспомнил родовое имя Ахмадзай. Таджики в лице его основного соперника Абдулло Абдулло очень сомневались, что они вообще, если по-честному считать, проиграли те выборы. Гани по факту получил свою власть в результате американского посредничества в переговорах между общинами пуштунов и национальных меньшинств.
Кто и как будет теперь реально управлять в государстве? Новая форма правления теперь зафиксирована в официальном названии – Исламский Эмират Афганистан. Ранее у талибов, в период их первого нахождения у власти, была очень непростая двухуровневая система правления. В Кандагаре сидело истинное политическое руководство во главе с полумифическим муллой Омаром. А в Кабуле было правительство, которое управляло формально. Схема похожа на разделение в СССР политбюро и советского правительства, реализовывавшего решения политбюро.
Не вполне пока понятно, будет ли эта новая анонсированная талибами структура из 12 человек «политбюро» или «советским правительством», т. е. будет ли она принимать реальные решения. Скорее всего, роль политбюро станут играть старые управляющие структуры талибов: в настоящее политбюро не пускают чужих, тем более не дают им большинства, а пока большинство членов нового совета не талибы.
В настоящий момент, по циркулирующим в прессе данным, согласовано семь из 12 членов совета. Согласно информации, просочившейся в прессу, тремя наиболее влиятельными людьми в новом совете станут следующие лидеры «Талибана».
Мулла Абдул Гани Барадар – глава политического офиса «Талибана» в Дохе. Он был лицом политического крыла организации, вел переговоры и формулировал официальную позицию по политическим вопросам. Глава военной комиссии «Талибана» мулла Моулави Якуб, сын покойного первого лидера – муллы Омара, руководивший военными действиями. Халиль аль-Рахман Хаккани, глава полуавтономной афгано-пакистанской террористической группировки «Сеть Хаккани». Именно он отвечал за снабжение «Талибана» из Пакистана, финансирование этой организации и т. п. Именно боевики Хаккани, среди которых много иностранцев, и есть основная ударная сила «Талибана».
По сути, этот триумвират сейчас Афганистаном и управляет.
Эмират обычно предполагает эмира, единоличного лидера. В постсоветских странах во главе государства обычно стоит единоличный лидер, занимающий позицию президента в рамках суперпрезидентской системы власти. Как правило, такой лидер выступает верховным арбитром конфликтующих элитных групп. Такого в Афганистане нет, талибы объявили, что президента у них не будет. Все члены совета формально равны, хотя кто-то (и мы уже сказали кто), конечно, окажется «равнее других».
Будет ли у талибов такой лидер, каким в 1990-е был мулла Омар?
Формально лидер «Талибана», третий преемник муллы Омара (с 2016 г.), – мулла Хайбатулла Ахундзада, бывший шариатский судья в период первого правления талибов. Но он считается скорее богословом, чем политиком или военачальником. Это не аятолла Хомейни и даже не мулла Омар. Он занимает крайне консервативные позиции, и ему вряд ли могут нравиться уступки в виде создания инклюзивного коалиционного правительства. При этом он давно не появляется на публике и не делает никаких заявлений, что порождает многочисленные неподтвержденные слухи о том, что он уже года два как убит.
Возникает закономерный вопрос: не передерутся ли лидеры талибов (та же вышеуказанная тройка) между собой? Положительный ответ на этот вопрос вполне допустим, свою роль могут сыграть личные амбиции, дележ богатств захваченной страны, прежде всего доходов от наркотиков, а также межплеменные противоречия (у пуштунов племенной строй и межплеменные противоречия бывают не менее важны, чем противоречия межэтнические). Кстати, моджахеды, победившие в войне с СССР, практически сразу начали борьбу между собой. Не вполне понятно и то, как уживутся в условиях дележа нынешние хозяева Афганистана с той частью его прошлых лидеров, которые включены в совет.
А что со старой элитой?
Предполагается, что в состав руководящего совета войдут бывший афганский президент Хамид Карзай (предшественник Гани, человек, тесно связанный с США), глава МИДа страны Ханиф Атмар и руководитель Совета национального согласия, бывший вице-президент и бессменный электоральный соперник президентов «от пуштунов» Абдулло (считается представителем таджиков). В совете также окажутся лидер Исламской партии Афганистана, ветеран войны против СССР, а также лидер бывшего пуштунского крыла моджахедов как раз в период их войны друг с другом Гульбеддин Хекматияр.
По слухам, талибы предложили место члена совета сыну другого ключевого ветерана войны с СССР, военного лидера таджиков Ахмад-Шаха Масуда, – Ахмаду Масуду. Масуд-младший унаследовал от отца власть и авторитет в Панджшерском ущелье. Он говорил о готовности сформировать совместное с талибами правительство, но пока стороны не заключили никаких соглашений.
По существу, в Афганистане начался новый этап гражданской войны. Большинство экспертов считает, что на этом этапе талибы победят, однако не ясно, удастся ли им сохранять единство между собой и с представителями национальных меньшинств.
