Личная финансовая стратегия в условиях рыночной нестабильности
Ведомости от 26.11.20
«За девять месяцев 2020 г. мировой долг вырос с $257 трлн до $272 трлн. Проблема не в абсолютном размере долга, а в возможности его обслуживать»
На днях глава SoftBank Масаёси Сон, выступая на конференции DealBook Online Summit, заявил: «В краткосрочной перспективе я более чем пессимистичен». В условиях невероятных дисбалансов в мировой экономике и финансах может повториться то, что произошло в 2008 г. с Lehman Brothers. И Сон в своем мнении не одинок.
Причин для опасений много. Рецессия в большинстве экономик мира, высочайшая безработица, дефляция и сжатие потребительского спроса. Минимальные за всю историю мировых финансов процентные ставки и масштабная денежная накачка способствуют тому, что фондовые и товарные рынки перегреты. При этом экономика, несмотря на то что вот-вот начнется производства вакцин, все равно пока не в состоянии запуститься в новый виток роста. Однако более всего специалистов волнует проблема невероятного по своим масштабам разрастания мирового долга – государств, корпораций, небольших компаний и домохозяйств.
ГЛАВНАЯ УГРОЗА
Мировой долг, по информации Института международных финансов, к концу года побьет рекорд и достигнет $277 трлн, что эквивалентно 365% мирового ВВП. Локдаун заставляет правительства занимать снова и снова, откладывая ответ на давний вопрос: а как по этому долгу будут вообще расплачиваться?
Опасения по этому поводу высказывались многократно. Тем не менее за первые три квартала 2020 г. мировой долг вырос еще на 7% – с $257 трлн до $272 трлн. Плюс $15 трлн за девять месяцев. Хотя дело, понятно, не в абсолютном размере долга, а в возможности его обслуживать. Ведь стоит одному из звеньев долговой цепочки обанкротиться, как все может покатиться – «эффект домино». COVID-19 эти проблемы только обостряет из-за всеобщего падения доходов и снижения кредитоспособности.
Ставки по заимствованиям пока еще на минимальном уровне. Но ловушка в том, что малейшее повышение этих ставок может привести к цепочкам банкротств в результате невозможности обслуживания долгов. И ставки при этом рано или поздно придется поднимать, по крайней мере в развивающихся странах. Это вопрос исключительно времени. Есть опасения, что ближайшего.
Пример Турции – когда страна из-за волюнтаризма Эрдогана была вынуждена повысить ставку с 10,25 до 15% – дорогого стоит. Да и в России нельзя исключить, что ЦБ уже в следующем году вернется к политике нейтральной ставки, т. е. к уровню 4,75–5,5%.
В этом контексте и стоит рассматривать риски глобальной экономики, которые будут усугублять проблемы с глобальным долгом и ростом ставок.
Предположим, что COVID-19 не получится побороть до конца и мы будем неопределенно долго жить в условиях частичных ограничительных мер. Это приведет к масштабному падению ВВП во всех странах, долгосрочной безработице, свертыванию производств – в общем, к очень серьезному снижению уровня жизни населения по всему миру и вытекающему из этого падению спроса. Чего может оказаться вполне достаточно для волны банкротств в странах, у которых уже были проблемные точки до пандемии.
ВАЛЮТНЫЕ РИСКИ В РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАНАХ
Для развивающихся стран пандемия пришла синхронно с уходом капитала. Поэтому валюты многих развивающихся стран обесценились: за год к началу ноября 2020 г. турецкая лира и бразильский реал потеряли около 30%, российский рубль упал на 22%, южноафриканский рэнд – на 14%, мексиканский песо – на 10%, индийская рупия – на 6%. У кого в данном случае полный порядок, так это у «виновника всеобщего торжества»: китайский юань за год укрепился примерно на 5%.
Почему резкие валютные колебания могут быть опасны для развивающихся стран? Во-первых, корпорации и домохозяйства на развивающемся рынке нередко занимают в евро и долларах из-за более низких ставок. Их долг в пересчете на эти валюты вырос, отдавать придется больше. Во-вторых, правительства развивающихся стран часто имеют существенный внешний долг, который нужно выплачивать в иностранной валюте – с теми же последствиями. В-третьих, значительная часть банковских депозитов размещена в иностранной валюте, а кредиты выдаются, как правило, в национальной. Это порождает риски из-за валютного несоответствия активов и пассивов. Россия столкнулась с этой проблемой еще в 2008 и 2014 гг., и у нас есть определенный иммунитет к этой проблеме. Но для многих других развивающихся экономик – особенно, как выяснилось, для турецкой – эта проблема оказалась очень болезненной. В-четвертых, главная роль банковского сектора в корпоративном кредитовании из-за неразвитости фондового рынка ведет к тому, что многие фирмы занимают именно у банков, в которых и так копится немало системных рисков. Банки развивающихся стран – это одна из бомб с часовым механизмом.
Все вышесказанное усугубляет уязвимость, которую порождает высокий глобальный долг, и вполне может стать причиной дефолтов. Например, Аргентина, которая еще до пандемии имела внешний долг более 60% от ВВП и проблемы с инфляцией и валютой, уже в мае не смогла выплачивать купонные платежи по гособлигациям. Пример Аргентины, возможно, не слишком показателен – как известно, там есть старая добрая традиция периодически устраивать дефолты по долгам. Но интересно, что отношение долга к ВВП у Аргентины (60%) не такое уж большое по нынешним меркам, у многих стран это соотношение давно перевалило за 100%. Но для развивающихся стран с их периферийными валютами и невозможностью быстро и дешево занять в одной из мировых резервных валют разумное отношение долга к ВВП, вероятно, находится на совершенно ином уровне. Кстати, и у Турции отношение долга к ВВП еще недавно было крайне незначительным – порядка 30%. Однако это пока не сильно спасает ее экономику.
ДЕФЛЯЦИОННЫЕ РИСКИ В РАЗВИТЫХ СТРАНАХ
Снижение спроса во время коронакризиса ведет к падению цен. Например, в еврозоне индекс потребительских цен начиная с августа упал до -0,2%, а с сентября – до -0,3%. Это известная дефляционная спираль: цены падают, люди откладывают потребление в ожидании дальнейшего их снижения, и цены в результате падают еще сильнее. При таком сценарии долг всех агентов становится менее устойчивым, растет риск дефолтов.
ИНФЛЯЦИОННЫЕ РИСКИ
Уже сегодня инфляция в Аргентине и Турции достигает 37,2% и 11,9% соответственно (данные на октябрь 2020 г.). Подобные проблемы могут коснуться и других развивающихся стран из-за обесценения валюты и денежной эмиссии для покрытия долгов.
Однако агрессивная стимулирующая политика и переход к таргетированию инфляции могут сыграть свою роль и на развитых рынках – не завтра, но в обозримом будущем инфляция имеет шансы разогнаться. ФРС увеличила активы на 70%, Банк Канады – на 330%. Если все напечатанные деньги пойдут в реальный сектор, цены могут начать расти, и далеко не факт, что это будет контролируемый рост.
На первый взгляд кажется, что проблемы для долга в этом нет, ведь инфляция обесценивает долги. Однако, во-первых, от обесценения долгов теряют кредиторы, которые могут стать звеном в цепочке дефолтов. Во-вторых, высокая инфляция порождает неопределенность. Чем выше инфляция, тем она более волатильна и непредсказуема, поэтому реальные ставки в странах начинают расти, что увеличивает риск невыплаты по долгу. Например, в той же Аргентине доходности годовых облигаций с начала года выросли с 30 до 50%, а в Турции – с 11 почти до 15%.
И как справиться с обслуживанием такого дорогого долга? Очень похоже на пирамиду.
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ РИСКИ
Пандемия – это бедствие, и она порождает критику и недовольство как во внутренних делах стран, так и в международных отношениях. Принятая в последнее время практика санкционного давления может привести к трагичным результатам. Мало того что санкции усложняют ситуацию с валютным риском, они затрудняют для стран возможности рефинансировать долг, чем увеличивают риски его невыплаты. Кроме того, гонка вооружений вкупе с санкционными действиями не может не вылиться в серьезные военные конфликты уже в обозримом будущем.
РИСКИ ОШИБОЧНЫХ ДЕЙСТВИЙ ОТДЕЛЬНЫХ ЛИЦ
В данной ситуации возрастает роль взвешенной и продуманной политики и, естественно, роль отдельных личностей – политических деятелей. Однако принцип отрицательного отбора и популизма может и здесь сыграть свою роковую роль.
Не все правительства в состоянии принять быстрое и единственно верное решение в тяжелой ситуации с COVID-19. Самый показательный пример – все та же Турция, где зависимый от правительства регулятор под нажимом президента уменьшал ставку каждый месяц с января по май, несмотря на уже начавшийся отток капитала из страны и высокую инфляцию.
Это далеко не единственный пример. Наверняка многие страны потратят на коронавирус слишком много – или, наоборот, слишком мало. Первые будут вынуждены повышать налоги, чем будут сдерживать экономический рост, вторым придется мириться с продолжительным упадком в экономике. Пожалуй, основной вопрос для правительств большинства стран – это поиск оптимального размера помощи бизнесу и населению. При этом слишком скудная помощь выглядит сейчас большей опасностью, поскольку повышает риски дефолтов корпораций и населения.
ЧТО ДЕЛАТЬ
Прежде всего минимизировать свои персональные и корпоративные долги. Рассчитывая на стабильность своих доходов и решая, к примеру, брать или не брать ипотеку, мы должны понимать, что доходы в любой момент могут резко сократиться из-за абсолютно непредсказуемых факторов. Достаточно сбоя в одном звене сложнейших хозяйственных цепочек – и мы будем не в состоянии расплачиваться по обязательствам.
Если вы инвестор на фондовом рынке, вам стоит ежедневно задумываться о персональном риск-менеджменте. Не торговать на заемные средства. Не влезать в неликвидные активы. Снова и снова оценивать кредитоспособность эмитентов, облигации которых вы приобрели. Осознавать, что бизнес IPO таит в себе не только огромные возможности, но и колоссальные риски. Постоянно помнить о защитных активах.
И еще: стоит, если есть такая возможность, увеличить долю сбережений. Меньше тратить и больше сберегать – но в самых консервативных активах и самых надежных финансовых институтах. Кстати, ценные бумаги на вашем счете на бирже – это вполне надежно. Вопрос лишь в качестве этих бумаг.
Евгений Коган президент инвестиционной группы «Московские партнеры»
