Политический режим Ирана далек от европейских представлений о демократии и во многих своих проявлениях кровав, жесток и тираничен. Протесты граждан против власти регулярно и весьма жестоко подавляются, и очередной виток насилия происходит прямо сейчас, когда иранцы вышли протестовать против вскрывшейся попытки правительства соврать.
Тем не менее Иран имеет гораздо больше оснований считать себя республикой, чем некоторые соседние с ним страны. Несмотря на то что Корпус стражей исламской революции – это один из столпов режима, готовность иранских властей признать его вину в случившемся свидетельствует о том, что престиж государства для лидеров Исламской Республики все-таки более значим и существенен, чем престиж его охранителей. Иными словами, Исламская Республика считает себя чем-то гораздо более важным и ценным, чем корпус стражей, ее берегущих.
Исламская Республика – это прежде всего шиитская религиозная иерархия, осуществляющая контролирующие и направляющие функции в рамках иранского режима. Но кроме нее существует избираемая на относительно конкурентных выборах светская власть в лице меняющихся президентов и парламента. Это расширяет поле для маневра в том числе и для духовного лидера режима: президенты могут быть более консервативными или умеренно либеральными, выборы – относительно конкурентными и, сколь бы ни были важны для режима его вооруженные хранители, в критической ситуации вполне можно пожертвовать честью их мундиров ради сохранения имиджа всей Исламской Республики.
Поэтому важно понимать, что, несмотря на популярность прямых аналогий, современная Россия на Иран совершенно не похожа – и прежде всего потому, что верховная власть принадлежит не носителям какой-то массовой идеологии, которая и легитимизирует весь режим, а вполне себе случайным людям, которые 20 лет назад оказались на вершине власти и ни в коем случае не готовы с нее сойти. Все попытки выстроить вокруг этого хоть какую-то связную и внутренне непротиворечивую идеологию ни к чему не привели и не приведут, поэтому Владимир Путин никогда не сможет стать всероссийским рахбаром, т. е. авторитетом, стоящим выше президента, премьер-министра и всех прочих вертикалей светской власти. Нет в России для этого никакой исторической и идейной базы, нет скрепляющей страну идеологической вертикали – реальной, а не существующей в отчетах чиновников политического ведомства. Про религиозный фактор и вовсе смешно рассуждать: и в церковь в России ходит несопоставимо меньший процент населения, чем в Иране, и православие само по себе не так похоже на иранский шиизм, как многим энтузиастам хотелось бы думать.
Единственной и важнейшей опорой российского политического режима остаются силовики всех видов – от полицейских до сотрудников военной разведки, от военнослужащих до следователей. Поэтому российская власть не готова признавать ни провалы сотрудников спецслужб за рубежом, ни вопиющие случаи полицейского произвола и «неуставных отношений» внутри страны. Представить себе, что в момент величайшего напряжения отношений с США наши власти пошли бы на признание вины отечественных силовиков в катастрофе, подобной тегеранской, именно потому и невозможно, что в России они и есть настоящая власть и ради пресловутой чести мундира сами они готовы раз за разом ставить в глупое положение и конституционные органы власти, и всю Россию – потому что уже давно не они служат ей, а она служит им базой, полигоном, тылом, укрытием и источником личного обогащения.
Ведомости от 14.01.20
