Цифровизация, искусственный интеллект, квантовые вычисления и коммуникации и т. д. – по сути, это одни из многих направлений инновационного развития, и, по идее, они должны быть упакованы в более широкую стратегическую рамку (вряд ли можно серьезно относиться к утверждениям, что теперь будет только одна сплошная цифровизация и другие направления инновационного развития, да и само оно в целом не заслуживают пристального внимания). И если кто-то задумается о создании новой инновационной стратегии России, то, когда он будет писать целевые и очень инновационные показатели на, допустим, 2030 год, сначала стоит посмотреть, что в далеком 2011-м планировалось достичь на сегодня.
Из главных целевых ориентиров стоит отметить прежде всего «увеличение доли предприятий промышленного производства, осуществляющих технологические инновации, в общем количестве предприятий промышленного производства до 40–50% к 2020 г.». Как в год написания стратегии, так и сейчас этот показатель не превысил 10% и вновь обозначен как целевой в майском указе президента в 2018 г. Не достигнуты KPI и по доле экспорта российских высокотехнологичных товаров в общем мировом объеме такого экспорта (должно быть 2%, по факту меньше 1%), по повышению затрат на исследования и разработки (планировалось 3% ВВП, по факту как было немногим больше 1%, так и осталось) и т. д. Стратегия также предполагала резкий рост участия бизнеса в финансировании исследований и разработок и уменьшение доли государства – тоже не случилось. Короче, главные показатели эффективности стратегии провалены.
Но авторы стратегии – умные и опытные люди, поэтому в тексте привели три сценария: инерционный, догоняющий и лидерский. Понятно, что целевые показатели по умолчанию относятся к последнему и именно его необходимость обосновывается в самом начале.
Что же предполагал лидерский сценарий? Авторы сообщают: «масштабное государственное финансирование научных исследований и разработок прежде всего фундаментального характера, содействие скорейшей коммерциализации результатов научных исследований и разработок, активный поиск и формирование новых рынков, ниш и сегментов в рамках существующих рынков и, наконец, поддержку выхода на них российских компаний».
Для реализации лидерского сценария в стратегии было предусмотрено немало интересных мер вроде налогового стимулирования эффективных инновационных компаний, устранения барьеров для их быстрого роста, снижения госпомощи неэффективным, выдачи инновационных грантов не только малым, но даже средним и крупным инновационным компаниям. Планировалось усиление и стимулирование негосударственного сектора исследований и разработок, усиление роли государства в советах директоров госкомпаний с целью повышения эффективности их программ инновационного развития – да много чего еще, что сегодня специалисты по инновациям опять предлагают государству в качестве свежих идей.
Но, судя по всему, реализовался именно первый, инерционный сценарий, который прозорливо характеризуется авторами следующим образом: «фокусирование политики в основном на поддержании макроэкономической стабильности и низких параметров бюджетных расходов на науку, инновации и инвестиции в развитие человеческого капитала. Инновационная политика проводится в основном через общие меры по развитию институтов, формированию благоприятного делового климата, а также через меры организационного содействия».
Проблема инновационной политики в том, что она носит надстроечный характер. Если не выстроены базовые политики – финансовая, промышленная, технологическая, научная, – тонкая инновационная настройка экономики не получится. Если в юрисдикции дорогие деньги, финансово обескровленное производство, краткосрочные горизонты планирования, слабая конкуренция и гипертрофированный госсектор в экономике, если фискальная система настроена на отъем, а не стимулирование, если государственный сектор НИОКР стремится к самообеспечению, а частная наука просто игнорируется, то рассчитывать приходится на «получилось как всегда».
Поэтому к написанию новой инновационной стратегии России лучше приступать чуть позже – когда, по выражению Йозефа Шумпетера, «созидательное разрушение» кризиса заставит, будем надеяться, что-то изменить в базисе.
